О Крите и его жителях

продолжение, начало в № 3(17), 2017

 

Жители некогда господствовавшего в Средиземном море Крита самой природой были предназначены становиться моряками. Критяне, несомненно, были народом, столетиями формировавшим морскую элиту — шкиперов и специалистов в области навигации. Эта прослойка была принципиально важна, ибо создавала базу для экстренного наращивания морских сил для любого государства, которому требовалось господство на море, а это являлось задачей империй.

Власть Венеции привнесла в состав критян особый этнос – гасмулов. Так в поздневизантийском обществе называли детей от связей италиков с ромейками, византийскими гречанками. В подавляющем большинстве италийские пришельцы были неженатыми юношами, и часто их пребывание на землях Эллады вследствие IV Крестового похода влекло к связи с гречанками. При этом они не обладали сословной полноправностью, а если не находили себе подходящего применения (чаще всего — в качестве наемных воинов или моряков), то становились пиратами: угрозой для городов и кораблей Poмaнии. Латиняне проклинали гасмулов, само название которых имело негативную коннотацию, давали им скверные характеристики, зато византийцы ценили их воинские качества и привлекали на службу. В 1260-х годах, когда Византийская империя была восстановлена, гасмулы служили в рядах византийской армии, пытаясь, часто очень успешно, выбить рыцарей и венецианцев. Например, экипаж флота, построенного византийским императором Михаилом VIII, состоял преимущественно из гасмулов. Вместе с тем по договору 1277 г., который Михаил VIII заключил с Венецией, гасмулы признавались гражданами Венеции. К середине ХIV в. Византия потеряла всю свою мощь. Поэтому гасмулы этого периода, равно как и их потомки, обычно исповедовали католичество и полностью разделяли интересы западноевропейских государств. Византийский историк Георгий Пахимер отмечал, что гасмулы соединяли ромейскую предусмотрительность и благоразумие в битвах со стремительностью и дерзновением латинян. Византийский флот, пока существовал, продолжал держать их на службе. Гасмулы сыграли роль в гражданской войне в Византии 1341-1347 гг., решительно поддержав своего командира, великого дуку Алексея Апокавка против Иоанна VI Кантакузена. После победы последнего они были распущены и часть ушла к туркам. Первый османский гарнизон, размещённый в Галлиполи в 1421-1422 гг. состоял из легковооружённых гасмулов. Несколько позднее, в 1474 г., османские источники упоминают о существовании там же двух подразделений грекоязычных мусульман. Гасмулы же набирались в команды создававшегося первого османского флота.

Некоторые из гасмулов оседали на земле, занимались торгово-предпринимательской деятельностью. Итальянцы из высших и средних слоёв не были склонны натурализовываться на византийских территориях, а принадлежащие к низшему классу гасмулы, полностью слились с местным населением, потеряв собственную «латинскую» идентичность. Об их близких итальянских корнях свидетельствуют лишь их прозвища. Очень много таких гасмулов обосновалось на Крите, где в силу специфических условий самым активным образом шёл процесс эллинизации италиков и формирования этого забытого теперь, растворившегося в позднейших поколениях этноса.

В XVII в. критская гасмулка Евгения или Евмения по прозвищу Вория («северная») стала продолжательницей рода османских султанов. Она — дочь гречанки и греческого священника Верзиззи из-под Ретимно, венецианского происхождения. Такой греческой фамилии не встречается, но до сих пор существуют распространённая итальянская фамилия Верниззи и менее распространённая Верзини. Во время затяжной Критской войны около 1657 г. или в 1659 г. она была похищена у родителей и доставлена командующим османским экспедиционным корпусом на Крите Хюсейн-пашой Бешеным в подарок султану, обращена в ислам и покорила сердце  19-летнего полу-русского по крови султана Мехмеда IV, будущего гонителя греков в Османской империи под предлогом того, что государственные деятели из них и купцы сотрудничали с царём. В гареме её называли по-персидски Махпаре – полумесяц, а когда она стала наложницей султана – Рабиа Гюльнуш. Это арабско-персидское сочетание означало «четвёртая; розовый мёд». К тому времени, как она стала матерью двух султанов, Мустафы II и Ахмеда III, прибавилось и ещё одно арабское имя – Эметуллах, значившее «хвалы Аллаху».

Чтобы облегчить задачу контроля над островом, турки восстановили православную иерархию для привлечения симпатии греческого клира. В своё время это же было сделано ими после завоевания Константинополя, и никогда, как во время османского господства, греческая православная церковь не была так богата. При этом турки параллельно превратили множество церквей в мечети и учредили сеть вакуфов – благотворительных фондов, предназначенных удовлетворять текущие социальные потребности жителей и утверждать ислам. Начался массовый переход местного населения в ислам. Добровольно переходили как целыми семьями и даже деревнями, так и индивидуально (в городах), что на первый взгляд кажется странным, учитывая, что остров был завоёван сравнительно поздно и мизерную долю собственно турецких иммигрантов на нём (прибыли лишь небольшое количество чиновников и духовенства и сколько-то групп военных поселенцев, получивших землю). Так, на Кипре, отвоёванном у венецианцев гораздо раньше — в 1571 году — переход в ислам среди греков был минимальным. Как показывает более детальный анализ документов того времени, большинство греков перешли в ислам из чисто экономических соображений (вопросы наследования, освобождение от уплаты налога джизья, налагаемого на подданных не мусульман). Очень быстро исламизировалась греческая элита острова из-за перспектив карьерного роста для детей в новом исламском государстве, особенно это касалось молодых людей, нацеленных на карьеру в Константинополе. Критяне хотели, чтобы только им предоставили полные права граждан: дали спокойно заниматься мирным трудом или поступить на военную службу тому, кто хотел воевать, так как христиан в армию не брали, но облагали специальным налогом – джизьей, которая была одним из основных источников дохода османского государства. Её экономическое значение сильно тормозило стремление властей исламизировать зимми: так называли христианских подданных. Размеры джизьи были не одинаковы в разных частях империи и, надо полагать, для островного населения были особенно накладны.

По мере бурного роста мусульманской общины в XVII-XVIII веках (турецкие источники сообщают, что ⅔ населения острова составляли мусульмане), оставшиеся христиане начинают ощущать постепенно нарастающее давление со стороны османского государства. Увеличивается конфликтный потенциал острова. Так, в одной из деревень мусульмане-неофиты (недавно перешедшие в ислам) жалуются на раздражающую их службу в православной церкви, окружённой дворами 25 семей, перешедших в ислам. Власти принимают решение закрыть церковь. Ситуация накаляется ещё больше, когда до турецких властей в Константинополе доходят слухи о том, что далеко не все мусульмане на острове озабочены соблюдением своей религии. Так, большинство «мусульман» острова продолжает вести двойную жизнь, мужчины отказываются проводить обрезание (надо сказать, что для первых христиан-евреев обрезание было обязательным и только святой Павел, добился отмены этого обычая для всех неофитов) и пьют вино, женщины продолжают сохранять обычай накопления приданого. В мечетях же местные мусульмане молятся Христу и Деве Марии (распространённый обычай в турецкой Анатолии); турецкий язык по-прежнему слабо представлен в жизни острова. Перед началом Греческой войны за независимость на Крите проживало поровну мусульман и христиан. В период критских восстаний критянам-мусульманам сильно досталось от соотечественников-христиан. По мере роста освободительного движения на материке это ведёт к сильнейшему расколу общества, и Крит охватывают идеи энозиса, то есть воссоединения с Грецией. После событий 1828—1830 гг. начинается массовая эмиграция мусульман с острова (в Анатолию и Константинополь), хотя он по-прежнему является частью Османской империи (фактической до 1908 г., формально до 1912). После 1830 г. остров погружается в хаос: православные греки начинают партизанскую войну, в ходе которой большинство мусульман, опасаясь за свою жизнь, вынуждены укрыться за крепостными стенами 4-х городов северного побережья.

Религиозная нетерпимость в большинстве стран мира приводила к жутким кровопролитиям даже среди единоплеменников, и в XIX в. после очередного восстания (мы писали об одном из них, когда рассказывали про Айвазовского) турецкий султан Абдул-Хамид II вынужден был переселить критских мусульман в Левант. Он принял программу переселения, и в 1896 г. в Сирии ими был основан первый населённый пункт, который в честь султана назвали Амидие. Высадка десанта великих держав на Крите и вооружённая поддержка ими Османской империи предотвратила попытку греческих добровольцев, занявших горную часть острова, присоединить его к Греции, так что следующая волна исламизированных греков с острова Крит обосновалась в континентальной Турции в 1908 г. Их численность достигает 300 тысяч. Самоназвание этой группы – критские мусульмане. Те, кто покинул Крит в конце XIX-начале ХХ вв. расселились в Османской империи вдоль побережья Эгейского и Средиземного морей. Другие волны беженцев с Крита поселились в сирийских Дамаске и Алеппо, в ливанском Триполи, палестинской Хайфе, в Александрии и Танте (в дельте Нила) в Египте, а также в ливийской Аполлонии (Суса). Часть добровольно поддалась на ассимиляцию местным населением в течение ХХ в., однако же большинство жило там сплочёнными группами, сохранявшими свою уникальную культуру, традиции и критский греческий диалект.

Значительная часть греков-мусульман, перебравшихся с Крита, проживает на захваченном Турцией так называемом Северном Кипре, где они почти ассимилировались с местными турками. К 1920 г., ещё до обмена населением между Грецией и Турцией, критские мусульмане составляли на Крите всего 7% населения. При обмене в 1923 г. их поселили в г. Кидония (современный Айвалык), где до этого дважды проводили уничтожение греков-христиан (резня в июне 1821 г. и массовая депортация в сентябре 1922 г. и гибель в лагерях). Турецкие власти селили критских мусульман в местах с виноградниками, оставшимися от депортированных греков – иначе этот капитал должен был бы пропасть в руках производителей, не имевших знаний в области виноградарства.

До нынешней гражданской войны в разорённом теперь посёлке Аль-Хамидия (бывшая Амидие) было более 3000 жителей, 60% которых составляли исламизированные греки с Крита. Последние проживают также на севере Ливана, в городе Триполи, где их количество, по разным сведениям, достигает 8000. Примечательно, что живущие в Сирии и Ливане греки-мусульмане создают свои семьи внутри собственной общины и, в отличие от других своих соотечественников, вывезенных с Крита в Турцию, сохранили греческий язык и обычаи. Многие проживавшие в Турции потомки исламизированных греков в прошлом разговаривали на искаженном турецком. На греческом наречии острова Крит там сегодня говорят только старики. Внучка критских мусульман Айше Шенсылай открыла небольшую сеть ресторанов «Критская кухня» в Бодруме и Стамбуле, а Айше Ун — закусочные с этой кухней в Измире. В области судостроения первопроходцем-строителем гулетов (тип бодрумской двухмачтовой прогулочной шхуны, используемой туристами и большей частью эксплуатируемой в целях экономии на экипаже с дизельным двигателем), строительство которых получило широкое распространение в Бодруме в наши дни, стал Зия Гювендирен — критский мусульманин, как и многие из его учеников-кораблестроителей в сегодняшних Бодруме и Гюллюке.

Олег Логинов.

Ноябрь 2017